Иван Кудрявцев о новом лице Московского кинофестиваля и смене курса на мировом кинорынке

Какие изменения ожидают Московский международный кинофестиваль в 2022 году? Почему ему так важно найти своё лицо и голос? Исходя из чего формируется программа смотра и какие фильмы там намерены показать? Об этом в интервью программе «Синемания» рассказал журналист и продюсер Иван Кудрявцев , возглавивший отборочный комитет 44-го ММКФ, который в этом году пройдёт с 26 августа по 2 сентября. Помимо этого, в ходе беседы гость также обсудил, как меняется курс на мировом кинорынке, какова в нём роль Китая, а также как возможно развивать кинопрокат в России в новых реалиях.

С: Иван, как вы узнали о назначении программным директором 44-го Московского международного кинофестиваля (ММКФ)?

ИК: Мне поступило приглашение от руководства фестиваля – Никиты Сергеевича Михалкова и Леонида Эмильевича Верещагина. Позвонил как раз Верещагин и спросил, интересно ли мне будет поработать в этом качестве. Я взял небольшую паузу для раздумий, чтобы всё взвесить. Поскольку я задействован в большом количестве проектов, нужно было посмотреть, как удастся перестроить приоритеты, ведь это абсолютно точно огромная, важнейшая работа. Посчитав всё это, я практически сразу перезвонил и сказал, что хочу и что готов.

С: Что будет входить в ваши обязанности?

ИК: Моя работа состоит в том, чтобы координировать достаточно большую команду отборщиков и консультантов. Мы должны сформировать программу из более чем двух сотен фильмов из десятков стран мира, а далее показать её десяткам тысяч кинозрителей, которые будут посещать сеансы фестиваля в Москве. Кроме того, я и мои коллеги из отборочной комиссии будем рассказывать о наших программах, о фильмах, участвующих там, вести пресс-конференции и отвечать на вопросы. Всё это тоже наше работа.

С: Фильмы ходить смотреть будете?

ИК: Ещё бы! Тоннами [смеётся – прим. ред.].

С: Возможно ли, что вы сможете посмотреть все 200+ фильмов?

ИК: При всём желании не смогу этого сделать. По итогу я отсмотрю десятки картин полностью, какие-то – частично. Я, конечно же, должен полагаться на позицию моих коллег – киноведов и кинокритиков, которые входят в отборочную комиссию. Но все основные – ключевые – работы во всех главных программах ММКФ, естественно, весь конкурс и основные внеконкурсные программы я отсмотрю полностью.

С: Иван, по разным причинам фестиваль покинули Кирилл Разлогов, Андрей Плахов и Пётр Шепотинник. Достойная замена нашлась?

ИК: Мне кажется, что мы сформировали очень интересную, дееспособную команду, а именно отборочную комиссию. С нами киноведы и кинокритики Сергей Лаврентьев и Евгения Тирдатова. С нами мой друг Егор Москвитин, с которым мы делаем первый международный фестиваль «Хоррор-фест», он же является программным директором фестиваля сериалов «Пилот». На ММКФ он один из отборщиков и куратор программы «Дикие ночи», где будет показана всякая дичь и жуть, но исключительно артхаусная и авторская от лучших кинематографистов со всего мира.

С нами без изменения оставшаяся команда документального кино неигрового конкурса. Там Ангелина Ашман и Григорий Либергал. С нами Вадим Рудковский с программой короткого метра. Ещё Нина Кочеляева, Сергей Каптерев. Всё это ведущие, уважаемые эксперты. С ними вместе мы сейчас перестраиваем и во многом перезагружаем программу Московского кинофестиваля, потому что помимо конкурса в нём есть возможность показать сотни картин со всего мира. Я думаю, мы этим шансом и тем историческим моментом, когда ММКФ проходит, воспользуемся на сто процентов.

С: Сразу очень много вопросов. Ушедший от нас совершенно замечательный Кирилл Эмильевич Разлогов был большим любителем горячего кино. Он лично привёз в Россию «Калигулу» и «Эммануэль». Острые фильмы на 44-м ММКФ будут?

ИК: Будут, конечно! И провокативные тоже. Будут фильмы на грани, шокирующие. Я уверен, что будут картины, способные просто удивить и поразить. Будут открытия. Вообще, на знамя фестиваля в этом году совершенно точно подняли открытия. Это самое главное для нас. Это то, чем Московский кинофестиваль всегда славился. Он открывал новые имена для всего мирового кинематографа. Потом эти имена подхватывались другими мировыми фестивальными площадками. Но нужно просто помнить, что ММКФ – это тот фестиваль, где были Феллини, Куросава, Данелия, Бондарчук.

С: Ожидать ли зрителям и поклонникам фестиваля мировых премьер?

ИК: Мы делаем ставку на них. Ядро программ составят именно они. В первую очередь, в конкурсе будет соблюдена либо международная, либо мировая премьера. Стараемся также подбирать мировые премьеры во внеконкурсных программах. В любом случае, приоритет неизменен – мировая или международная презентация, в крайних случаях европейская, континентальная, азиатская или российская.

С: А какая самая необычная страна-участница?

ИК: Пока не могу точно сказать, но моё личное желание состоит в том, чтобы показать нигерийское кино.

С: Кстати, ведь там фильмов снимают больше, чем в Голливуде.

ИК: Да, и Нигерия вышла на миллиард кассовых сборов по году. Она действительно снимает всё более и более качественное кино. По населению эта страна обогнала Россию и скоро может стать самым густонаселённым государством в Африке, а также войти в число первых по населению в мире вообще. Сейчас там живёт четверть миллиарда человек и там страстно любят кино.

Нигерийское кино очень своеобразное, но оно движется семимильными шагами. На наших глазах рождается совершенно новая кинематография. Это как, знаете, если бы мы говорили об астрофизике, где фестиваль был бы телескопом, с помощью которого возможно наблюдать рождение чего-то сверхнового. Так что это очень увлекательно. Это надо просто брать и показывать.

Я не могу пока называть те программы, что мы решили проводить. Но я могу просто блоками описать те вызовы, на которые, как мне кажется, фестиваль должен ответить. Прежде всего, сейчас происходит децентрализация мирового рынка. Монополия Голливуда уже нарушена, и он сам всё прекрасно чувствует. Это видно по тому, как, например, меняется состав американской киноакадемии. Ещё четыре года назад это была организация белых мужчин, живущих в Калифорнии. Это так, статистически: 85% – белые, 70% из них – мужчины, 78% из которых – жители Калифорнии.

Сейчас состав киноакадемиков практически удвоился. Основными донорами этого удвоения стали зарубежные кинематографисты, которых включают в состав через «Оскар». Голливуд, чувствуя, как меняется мир, через него пошёл на большую экспансию. Основные поставщики там – азиатские страны, в частности, Южная Корея. Но тут вопрос состоит в том, кто кого обгонит. Как мне кажется, новые очаги кинематографии в мире, новые точки роста по типу Нигерии будут нарождаться и взрываться быстрее, чем проходят встречи в переговорных комнатах крупнейших голливудских студий.

С: А как быть с процессом взаимопроникновения китайского кинематографа с Голливудом? Потому что ведь китайцы вкладывают миллиарды в голливудское кино. Та же «Миссия невыполнима», где китайцы выступили сопродюсерами, или «Великая стена» с Мэттом Дэймоном. Это же вообще китайский фильм.

ИК: Я бы сказал, что китайцы берут с американцев огромную и всё сильнее нарастающую плату за вход на свой огромный, суперпривлекательный рынок. Хочешь, чтобы твой фильм был показан там? Изволь внести очень серьёзные цензурные изменения в сценарий и актёрский состав, вырежи некоторые сцены. Желательно, сделай это всё тихо. Не возмущайся, не делай из этого скандал. Потому что в противном случае есть риск, что фильм в прокат в Китае по какой-то случайной причине просто не выйдет. Никто не будет ничего объяснять, но ты внезапно лишишься сотен и сотен миллионов долларов. С каждым годом Китай за это всё больше денег берёт и всё громче заявляет о своей роли в мировом кино.

В целом, китайцы показывают кино со всего мира. У них есть квоты на показ зарубежных картин. При этом они выстраивают самодостаточную кинематографию, которая при вырывании любых поставщиков контента, как это произошло у нас с голливудскими мейджорами, в состоянии обеспечить и прокормить сама себя. В России населения в десять раз меньше, чем в Китае. Поэтому у нас уход каких-то больших кусков контента – более болезненная в сравнении с ними ситуация.

С: Вот смотрите, в Китае препятствием выхода на экран того или иного фильма могут послужить высказывания режиссёра или актёров, задействованных в проекте. Как быть с высказываниями Кирилла Серебренникова или, например, зарубежных кинематографистов?

ИК: Фестиваль – это вещь, которая должна быть вне политики и делать всё для этого. Не дело фестивалей включать какие-то запреты, ломать какие-то мосты, рвать какие-то нити связей. Мы – открытая площадка, куда можно заявить свой фильм и показать его, если качество проекта устроит отборочную комиссию. Говоря о Серебреникове, могу сказать, что его фильм на ММКФ не заявлялся.

С: Иван, вы сказали, что будет много внеконкурсных программ. Нужно ли, например, разрешение правообладателя и российское прокатное удостоверение, чтобы показать картину вне конкурса?

ИК: Чтобы быть показанным на ММКФ, фильму российское прокатное удостоверение не нужно, если он не превышает квоту в пять показов. То есть до пяти раз картина может быть продемонстрирована без прокатного удостоверения. Требуется лишь соблюсти несколько условий. Фильм должен быть готов, а его создатели и правообладатели должны быть за то, чтобы кино показали на нашем фестивале.

С: Когда будет объявлена программа 44-го ММКФ?

ИК: Я очень надеюсь, что мы обнародуем её в начале августа.

С: Насколько широк был выбор картин на фестиваль в этом году?

ИК: У нас будут представлены азиатские, ближневосточные, а также американские и европейские фильмы. В авторском кино, слава богу, почти все фильмы независимые, за исключением единиц, которые застолбили за собой голливудские мейджоры. Но могу сказать так. Эти компании далеко не всегда имеют права не те фильмы, что они произвели. Зачастую они, наоборот, становятся дистрибьюторами, покупая права у студий-производителей.

Эти студии, в свою очередь, понимают, что сейчас теряют такую привлекательную по сборам территорию как Россия. Наша страна в течение трёх лет была самым посещаемым кинорынком. Мы обеспечивали огромную кассу с кинопроката – более одного миллиарда долларов сборов в год. А если говорить о деньгах вообще и взять продажу и перепродажу лицензий каналам и платформам, то исчисления могли достигать и двух-трёх миллиардов долларов ежегодных сборов. Терять такой рынок никто не хочет. Так что любыми способами контент сюда всё-таки стараются продать. Конечно, контент будет, причём не только на фестивале, но и в прокате тоже.

С: Как относитесь к идее параллельного импорта и принудительного лицензирования в кино?

ИК: Я не очень в это верю. Показать незаметно, втихаря «Бэтмена» в кинотеатрах по всей стране невозможно. Более того, «Бэтмена» событием как таковым делает не сюжет, а шумиха вокруг фильма. Она создаётся дистрибьютором, который общается с прессой, заказывает рекламу, привлекает каких-то блогеров к продвижению картины. Всё это – огромная работа по маркетингу и пиару. В отсутствии такого дистрибьютора у контента просто не будет того зрительского интереса, ради которого создаются «Бэтмены», «Аватары» и так далее.

Так что я не очень верю в параллельный импорт, как и в глобальное пиратство. Разве что будут найдены какие-то изящные, красивые способы, чтобы это делать. Возможно, я наивен. А может ошибаюсь, и надо дождаться, когда что-то выкристаллизуется. Потому что сейчас на эту тему идут очень бурные дискуссии между кинотеатрами, чиновниками и прокатчиками. Посмотрим, к чему это приведёт.

С: Чем вы замените программу Петра Шепотинника «8 ½ фильмов»?

ИК: У нас, во-первых, есть программа «Дикие ночи» Егора Москвитина. Во-вторых, ещё раз подчеркну, что пока не могу говорить о том, какие в итоге программы мы представим. Их будет много, все они интересные. Часть из них ранее уже входила в повестку ММКФ, часть из них – совершенно новая.

С: Иван, ранее режиссёры, участвующие в ММКФ, становились гостями программы «Культ Кино» Кирилла Разлогова. У вас своя программа уже есть, однако у неё более коммерческий вектор. Там вы много говорите о сборах. Возможно ли, что вы или ваши коллеги по фестивалю вдохновитесь наследием мэтра и попробуете запустить нечто схожее с «Культом Кино»?

ИК: Моя программа далеко не только про деньги и уже давно не про них, хотя начиналась исключительно так. Мы же так и говорили: «Вы видите фильмы, мы видим цифры». Сейчас «Индустрия кино» – о вдохновляющих человеческих историях. Нам любопытны люди, которые делают большие вещи и интересные фильмы. Снять такую картину означает управлять большим, серьёзным процессом.

Поскольку программа выходит на телеканале «Россия 24», который по всей стране смотрят люди, принимающие решения, мы стараемся примерами кинематографистов, снявших интересное кино, как-то их вдохновлять. При этом мы считаем деньги, смотрим на творчество и источники, на него вдохновляющие. Конечно же, развивать «Индустрию кино» мы будем в том числе и в том направлении, которое было в своё время избрано Кириллом Эмильевичем Разлоговым. Как мне кажется, он смотрел на кино, в первую очередь, с позиции культуролога – исследователя мировых культур. Именно это мы хотим сделать основной миссией Московского кинофестиваля в этом году, потому что, например, мы должны показывать фильмы, которые реально смотрит мир.

С: Можете обозначить, какие именно фильмы сейчас интересуют Московский кинофестиваль?

ИК: Нас интересует то, что смотрят за рубежом, и то, что не добирается до нас. Например, мы хотим создать, а точнее вернуть программу национальных хитов. Это фильмы, которые стали чемпионами проката в своих странах. Мы берём те территории, что редко добираются до нашего проката, либо не делают этого вовсе. Нам не обязательно брать лидеров бокс-офиса за тот или иной год. Мы будем брать вторые и третьи номера, лишь бы это оказывалось неожиданным открытием для зрителей. Потому что мы все представляем себе, как выглядит индийский блокбастер. Все поют и всё взрывается. Мы же хотим найти удивительное индийское кино, которое наш зритель ещё не видел.

К сожалению, мы с вами как зрители живём с очень ограниченным углом обзора. Причём делаем это довольно долго, что уже привыкли и не представляем, каков мир за пределами вот этого узкого луча радара, который настроен даже не нами. А мир тем временем огромен, невероятен. Он живёт каждый со своим зрительским фокусом, зачастую очень сильно отличным от нашего. Поэтому нехватка знаний о том, какие ещё картины мира возможны, делает нас, как мне кажется, недостаточно гибкими и открытыми. Лишает нас целой палитры невероятных возможностей для развития как культуры, как экономики и как нации. На мой взгляд, всем мировым фестивалям стоило бы в принципе перенастроить свой радар. И я рад тому, что Московский кинофестиваль одним из первых в мире точно свой радар начинает перенастраивать на новые спектры. Я это чувствую. Мы увидим очень много нового.

С: Как вы считаете, сколько вообще должно быть кинофестивалей?

ИК: Вообще, что такое кинофестиваль. Например, вы каждую неделю хотите узнавать об интересных фильмах и поэтому раз в семь дней слушаете программу «Синемания». Хотите раз в месяц получать выжимку – покупаете какой-то ежемесячный журнал. А если вы раз в год хотите получать список того, что нельзя пропускать, вы посмотрите, кто победил на том или ином кинофестивале. Но поскольку никто не хочет получать эту информацию раз в год, мировых фестивалей существует с десяток. Благодаря им несколько раз в год вы получаете выжимку самого классного кино.

С: В этот раз Московский кинофестиваль пройдёт с 26 августа по 2 сентября. Почему был выбран этот период?

ИК: Фестиваль давно переехал на раннюю весну, и это была очень выгодная календарная позиция – сильно после Берлина и незадолго до Канн. Это позволяло получать очень много классного свежего кино, в первую очередь, из Европы и северно-американских территорий. По просьбам участников ММКФ, заявившихся на него и желавших показать там свои картины, фестиваль переехал с весны. Сейчас он будет идти практически одновременно с Венецией. На день или два, что называется, залезет. Но в конкуренцию не вступит, поскольку кино у нас существенно больше.

Я много лет ездил на различные кинофестивали. Если мне посчастливилось заниматься отбором фильмов на ММКФ вместе с блестящей командой, то я очень хочу сделать его таким, чтобы он по настройке своего радара отличался от Канн, от Берлина, от Торонто. Пора его менять. И, отвечая, на ваш вопрос, Московский кинофестиваль начинает идти своим совершенно новым путём, которого все эти годы от него добивались наши коллеги, в том числе, покойный Кирилл Эмильевич Разлогов и те, кто делали кураторские программы – уважаемые эксперты и критики, такие как Андрей Плахов и Пётр Шепотинник. Это тот путь фестиваля, который мы давным-давно пытаемся нащупать. Сейчас появляется возможность это сделать – найти свой голос и лицо.

С: Иван, положение, в котором сегодня оказались отечественные кинотеатры, мягко говоря, незавидное. Каким вы видите выход из сложившейся ситуации?

ИК: Всё дело состоит в воспитании более тонкой и сложной привычки смотрения кино. Почему артхаусные фильмы за рубежом, в тех же США, собирают лучше и дольше, чем у нас в России? Потому что у нас очень короткий и быстрый прокат. Мало кинотеатров в малых городах. Как только их станет больше, и они начнут работать по клубному принципу, привлекая зрителей на специальные программы, на какие-то кураторские показы и творческие встречи, будет совершенно другой прокат. Авторское кино будет работать по-другому.

Фото: Екатерина Тимошенко